ВЕЛИКАЯ ТАЙНА ПРИЧАЩЕНИЯ (часть вторая)
Таинственная жизнь церкви.
Божественнаялитургия не может совершаться без священника. На Тайной Вечери Христос - Священник. Он - Священник, но, прежде всего, Он - Сын Божий. И мы становимся Его причастниками таинственным приобщением этой тайне Сына Божия. Как священники, мы только Его орудия, а Он в Таинстве - Тот, Кто от начала Сущий. Это Таинство будет совершатьсяна земле до скончания века, и кто знает, какое место займет оно после обновления мира. Так необходимо для Церкви ясное христианское сознание, в особенности там, где речь идёт о Святое Святых. Не без причины мы повторяем слова Иринея Лионского: "Наше учение согласно с Евхаристией, и Евхаристия, в свою очередь, подтверждает наше учение". Однако часто созываемые в последнее время и безусловно необходимые богословские конференции, посвященные Евхаристии, и споры о том, как часто надо причащаться Святых Христовых Таин, следовало бы увидеть прежде всего в ином аспекте.
Сегодня мы переживаем тревожные дни. И даже внутри Церкви появляются люди, которые подвергают сомнению присутствие Бога Живого на престоле(такой, например, была книга священника Александра Борисова "Побелевшие нивы"). Подвергают сомнению то, чем живет Церковь в течение двух тысяч лет. Апостол Павел говорит об этой тайне предельно ясно, апостол Иоанн Богослов, все апостолы и евангелисты и, вслед за ними, все святые (достаточно упомянуть прп. Сергия Радонежского, прп. Серафима Саровского, св.прав. Иоанна Кронштадтского, свт. Иоанна Шанхайского и Сан-Францисского - литургийных чудотворцев) передают через века это свидетельство присутствия Господа в Причастии, которым Он обновляет жизнь. Жизненно необходимо миссионерство, когда оно приводит к истинной вере. Но простые люди, переступающие порог храма, слыша этих обновленцев, тоже начинают сомневаться. Печальнее всего, что в обсуждение превосходящих разумение вещей включаются ничего не сведущие в жизни Церкви люди. Они не отказываются от помощи святых в своих земных делах, но при этом сомневаются в спасении, даруемом присутствием Господа в Святом Таинстве.
Смысл нашей веры в том, что мы должны прежде всего попытаться быть тем, чем Господь предназначил нам быть. Мы должны войти в тайну того, что произошло на Тайной Вечери Господней. Там не были произнесены слова "таинственная жизнь Церкви", но этой жизни тогда было положено основание, и она была пережита в почти наивной простоте высокой святости. В такой простоте мы должны молиться за Божественной литургией. ("На молитве будь как муравей лепечущий, ничего не знающий", - говорит прп. Ефрем Сирин). И причащаться с желанием и решимостью обновления нашей жизни, без лишних размышлений. У нас будет достаточно времени для этого. Одно мгновение реальной таинственной жизни стоит более тысячи лет книжного ее изучения, более тысячи лет чисто человеческих размышлений. Разумеется, в момент Евхаристического приношения необходимо иметь в душе и в сознании ясную и точную богословскую формулу, заключающую в себе все, что мы знаем об этом Таинстве - таком, каким оно дошло до нас.
Превечным Словом сотворены небо и земля, все существующее. Однажды сотворенное, человеческое слово творит невероятные вещи. Оно творит дружбу, которую нельзя потрогать, оно оказывает влияние на души, преображает их, и это тоже нельзя потрогать. Оно творит победу над грехом или ненависть. Одно простое слово, как будто о самом незначительном, может утешить нас или вывести из себя, и даже нарушить нравственное равновесие целого народа. Таково человеческое слово, соединенное с тем, кто действует согласно ему. А Превечное Слово, создавшее все, в одно мгновение творит на земле начаток вечности. Перед нами хлеб и вино, а Церковь поет: "Тело Христово приимите, Источника бессмертнаго вкусите". Мы принимаем его и обновляемся. Если мы принимаем его и если мы понимаем, что это воистину Тело Христово, еще одно, самое важное для спасения знание открывается нам: Христос принес Себя в жертву за всех перед самым Крестом. Установление Таинства Евхаристии предшествовало Его Кресту. "Сие есть тело Мое, которое за вас предается", - говорит Он (Лк. 22, 19), и Крестное приношение совершается в Сионской горнице прежде Креста Голгофы. Оно содержит в себе не только знамение, но реальность приношения во оставление наших грехов. То, что мы принимаем в последний час, если сподобляет нас этого Господь, - не просто предсмертное Причащение, поддержка умирающему, это семя вечной жизни нового человека, который понесет с собой к Престолу Божию приношение искупления.
Кто присутствует за Божественной литургией? Все причастники- обыкновенные люди, со всеми их грехами, с духом, всегда колеблющимся, полном суетных желаний и нелепых слов, и мы, священники, - более грешные, чем все, потому что мы недостойны совершать великое Таинство на этом престоле, будь он деревянный или золотой. Все мы можем приобщаться, по бесконечному Христову милосердию, этому вечному приношению, которое оно содержит. "Сие есть тело мое, сия есть кровь моя", - это слова Бога-Творца, Который говорит:" Приидите, ядите" и "Пийте от нея вси".
Как можем мы стоять, одни в алтаре перед престолом, другие в храме - и внимать этим словам без трепета? Задумайтесь на мгновение, что это значит. Если вы не веруете в это, вы должны выйти отсюда. Если вы веруете, вы должны пасть на землю. Херувимы лица свои закрывают, а мы спокойны, как будто ничего не случилось, и после Причастия выходим из храма, надежно и бережно храня в себе чисто человеческие желания. Непостижимо милосердие Божие! Для чего мне продолжать, как ни в чем не бывало, свои книжные исследования? К чему мне знать все о Боге с очень отдаленной приблизительностью и не делаться способным ходить на коленях до конца жизни, даже если это вызывает смех у других? (Есть такой, чисто внешний, обычай в народном греческом благочестии, когда в знак сугубого покаяния издалека идут на коленях к храму).
Сегодня мы должны обновить не наши идеи, а нашу жизнь - во всей ее глубине и полноте, чтобы иметь в себе Христа. Чтобы уже не мы жили, а Христос - в нас. Об этом мы должны непрестанно размышлять и молиться. Нам надо оставить все, что не дает этому семени вечной жизни проникнуть в нас, все, что является только словами, только кажущейся новизной, и войтив самую тайну Божественной литургии. Все оставить и исполниться решимости, ибо жизнь коротка. Что такое семьдесят или восемьдесят лет, как напоминает нам псалом? Исполниться решимости, когда касается сердца благодать, просить у Бога дара исполнять Его волю и поклоняться Святым Тайнам всей своей жизнью, принести себя в ответ Его приношению,без какой-либо торговли, и сказать: "Что воздам Господу за все благодеяния Его ко мне? Чашу спасения прииму и имя Господне призову"(Пс. 115, 3-4). Не дай мне, Господи, далее быть священником, если мое служение не ради твоей славы. Не дай мне профанировать Твою святыню и продолжать жить на земле, если я более не в состоянии сделать к Тебе ни одного шага.
Принесем к Богу нашу жизнь, чтобы не быть нам мертвыми символами, но чтобы быть реальными священниками, монахами, христианами, все посвящая этому желанию. Пусть проходит через наши души эта Литургия,проходящая через всю землю из Сионской горницы - этот луч вечной любви, сжигающий как солому нашего ветхого человека, все наши маленькие желания, наши мелкие мнения и самомнения, в то время как речь идет о Доме Божием, о небе, о звездах, о Самом Боге. И преграда всегда одна - себялюбие, самоуслаждение, отвержение истинного общения.
Будем просить у Бога дар возвыситься над всем этим, чтобы мы могли как апостолы, собравшиеся за Трапезой Господней, возлюбить друг друга в совершенной чистоте. Не просто терпеть друг друга, не только по долгу хранить внешнюю чистоту, но, как Ангелы, сослужащие нам, как апостолы, как все святые приобщаться бесконечной чистоте. Будем так участвовать в Божественной литургии, чтобы в конце ее и в час исхода нашего из этой жизни мы могли не одними устами воскликнуть: "С миром изыдем" - "О имени Господни".
Продолжение следует